А в заключение этой темы, наверное, нужно отметить и тот факт, что "вторую гражданскую" в СССР западное общественное мнение вообще проигнорировало. Хотя не настолько уж был непроницаемым "железный занавес". И политические деятели были в курсе происходящего, и разведки работали, и через русскую эмиграцию информация проникала, и беглецы из Советского Союза за рубеж попадали — в Забайкалье, например, довольно многие от депортаций и коллективизации спасались таким образом. Но почему же не посылали в районы восстаний отважных бабицких с целью разоблачения коммунистических зверств? Почему не гремели протесты о нарушениях прав человека? О "гуманитарной катастрофе" с 15 миллионами «спецпереселенцев»? И даже комиссий для помощи голодающим, как в начале 20-х, в этот раз не создавалось. Голода тоже как бы и не заметили. Советские дипломаты с вежливыми улыбками поясняли, будто никакого голода нет, а их западные коллеги с вежливыми улыбками принимали эти заверения.
А дело в том, что у «демократического» мира в тот момент своих проблемхватало — на Америку и Европу обрушился мировой кризис 1929-33 гг. Поэтому жизнь и "права человека" каких-то там миллионов русских никого не интересовали. Мало того, СССР крайне нуждался в валюте для своей индустриализации, поэтому продавал сырье и топливо по чрезвычайно дешевым ценам, зачастую ниже себестоимости. Так что ссориться с ним в условиях собственной экономической депрессии было совсем невыгодно. Да в общем, и в последующие времена, вплоть до периода "холодной войны" и соответствующей ей войны информационной, коммунистические зверства западный мир совершенно не волновали. Это было "внутреннее дело русских" — если недовольны, то чего ж не переизберут Сталина?
Впрочем, нет. Из уст некоторых европейских политиков все же порой звучали яростные и правдивые разоблачения сталинского режима. Ну, вот взять хотя бы такое: "Беломорский канал и канал Волга-Москва… эти большие постройки были выполнены политическими заключенными вместе с уголовными преступниками. Со всего Советского Союза были собраны для этих и подобных им строек лучшие представители русской нации, не желавшие подчиниться большевистской системе, а также томящиеся под игом красного империализма члены других народов Советского государства и посланы были в двух направлениях: в европейской части на постройку этих каналов, сооружение военных заводов; на Востоке, прежде всего, на постройку железнодорожной линии, которая находилась бы вне досягаемости японских орудий с целью облегчения наступления против Японии на Дальнем Востоке. На этой Байкальской дороге работают 800 тысяч уголовных преступников и политических заключенных с Украины, Кавказа и казачьих областей. Работают часто при 50-60-градусном морозе. В лагерях принудительных работ вдоль Беломорского канала были размещены в нечеловеческих условиях 300 тысяч заключенных, которые умирали во время работы и пополнялись новыми обреченными на смерть заключенными и ссыльными, нередко из немецких колоний… Постройка Беломорского канала обошлась за последние годы в сотни тысяч человеческих жертв. Как бы в насмешку над этим страшным истреблением людей, центральный орган Коминтерна "Московская правда" от 8. 9. 1936 г. сообщала, что канал был построен "руками и лопатами", а центральный орган Красной Армии "Красная Звезда" (29. 4. 1937 г.) назвал эти невиданные еще в мировой истории мучения людей — величайшей победой "социалистической гуманности"! Это уничтожение народа от имени социализма и освобождения труда проводилось главным образом прежним еврейским шефом ЧК Ягодой. Ягода соединил с этим хитроумную систему вымогательства, обещая многим заключенным, имеющим еще ценности, облегчение их участи ценой передачи ему, может быть, последних спрятанных драгоценностей. Эти полученные путем вымогательства ценности Ягода со своими сообщниками пересылал в другие государства, чем вызвал в заключение зависть к себе других, не дорвавшихся еще до таких заработков негодяев, которым он и должен был потом уступить. Непосредственным подчиненным его был Мозес Берман, в управлении которого находились лагеря принудительных работ всего Советского Союза. С садистской жестокостью этот Берман гнал заключенных со всего Советского Союза в ледяные пустыни Азии и к Белому морю или заставлял их хиреть десятками тысяч в сибирских концентрационных лагерях. Его заместителем был Соломон Фирин. Так продолжаются насилия, по своей жестокости не имеющие примера в мировой истории, над еще остающимися лучшими русскими людьми и людьми других народов Советского Союза…"
Вы спросите, кто же этот пламенный и принципиальный правозащитник, столь горячо заступившийся за многострадальный русский народ? Нацистский идеолог Розенберг. А цитата взята из его речи в Нюрнберге на съезде НСДАП 3. 9. 1937 г.
9. В бой идут молодые…
Рубеж 20-х — 30-х годов ознаменовал собой новый этап в жизни эмиграции. Во-первых, сталинские преобразования окончательно похоронили наивные надежды на эволюцию большевизма к демократическим формам. А во-вторых, Америку и Европу охватил мировой экономический кризис, и социально-незащищенные эмигранты были одними из тех, кто сильнее всего пострадал. Их в первую очередь увольняли с разоряющихся предприятий, а найти новую работу им было потруднее, чем коренным гражданам. Они не обеспечивались пособиями, на них не распространялись благотворительные и социальные программы. И многим стало вовсе не до политики — шла отчаянная борьба за выживание. Хотя даже в таких условиях «сверхзадача» оставалась прежней — грядущее возрождение России. В надежде на это люди старались сохранять свою веру, церковную организацию, культурные и нравственные ценности, передавать детям русский язык и внушать им любовь к родине отцов и матерей.
В данный период значительная часть прежних партий и группировок пришла в полный упадок. У меньшевиков раскол пошел еще в 1927 г., левое крыло во главе с Ф. И. Даном цеплялось за "теорию эволюции", а правое — Р. А. Абрамович, Д. Ю. Даллин, Б. И. Николаевский — стало выражать сомнения, "эволюционирует ли советский режим и заслуживает ли он поддержки революционеров?". Вскоре они рассыпались совсем. От партии остались малочисленные группочки, бесцельно варившиеся в собственном соку и пополнявшиеся разве что за счет собственных детей (да и то если удавалось вовлечь родительским авторитетом). Теоретизировали из пустого в порожнее, пытаясь подогнать действительность под штампы ортодоксального марксизма. В итоге, договаривались до откровенного бреда. Например, что из-за доказанной Марксом невозможности победы социализма в одной стране, неизбежен возврат России на капиталистические рельсы. И начавшаяся индустриализация — это капиталистические преобразования, значит большевистская революция носит буржуазный характер. Что само по себе прогрессивно, поскольку создает предпосылки для победы социализма, но где-то в далеком будущем, когда этот процесс назреет в развитых странах…
Распались и эсеры. Чернов в начале 30-х писал: "Нет ни революционной партии, ни воли к борьбе". Он еще пробовал играть роль лидера, ездил по Америке, старался показать, что оказывает какое-то влияние на русское крестьянство, однако был встречен там весьма прохладно. Собственные соратники катили на него бочку, что он, в общем-то, никем не уполномочен возглавлять партию и выступать от ее имени. В 1931 г. в Париже собрался «съезд» из представителей разных эсеровских групп, кое-как состряпали и подписали декларацию, но не смогли договориться даже о создании единого печатного органа.
Съезд собрало и Республиканско-Демократическое объединение, тоже утонув в теоретизировании — как бы изменить платформу, чтобы она соответствовала действительности. В самом этом объединении остались только сторонники Милюкова и Керенского. Трудовая Крестьянская партия из РДО вышла. Она растеряла своих сторонников, а в период коллективизации большая часть крестьян из приграничной полосы была выселена вглубь страны — и оборвались связи, через которые партия осуществляла свою деятельность в СССР. А стало быть, терялся и смысл работы в прежних ее формах. Умер Аргунов, один из лидеров ТКП, а два других руководителя, Маслов и Бем, перешли на национально-патриотические позиции. Правые кадеты тоже находились в трудном положении. Небольшие группы в разных странах вели какие-то свои заседания, писали протоколы и спорили о самой необходимости сохранения партии. С ними и объединились в 1931 г. остатки ТКП. Одно за другим прогорали эмигрантские издания. В 1931 г. перестали выходить журнал Чернова "Революционная Россия", кадетский «Руль», меньшевистский "Социалистический вестник", "Крестьянская Россия", в 1932 г. — эсеровский журнал "Воля России", газета Керенского "Дни".