Исчерпывающую информацию о деятельности и планах иностранных группировок ОГПУ получало различными способами. Скажем, использовался тот фактор, что их отделения были разбросаны по всему свету, и чтобы сохранять единство, должны были постоянно информировать друг друга. Так, руководитель армянских дашнаков в Тавризе Ишханьян аккуратно посылал в Париж свои доклады, а оттуда получал инструкции и обобщенные сведения о деятельности партии. Точно так же тавризский представитель мусаватистов Мирза-Балла поддерживал регулярный обмен информацией с Константинополем. Но местный почтмейстер был на корню куплен резидентом из советского консульства и добросовестно передавал ему для просмотра всю подобную корреспонденцию. А представитель украинских националистов в Константинополе и сам был завербован, передавая ОГПУ всю текущую переписку о делах своей организации. Там же перекупили кого-то из секретариата грузинских меньшевиков, и советским спецслужбам направлялись в копиях протоколы всех заседаний.
Для работы против дашнаков широко использовалось и армянское духовенство. Эчмиадзин, духовный центр армянской церкви, остался на советской территории, а разрешение на проезд туда для канонического посвящения в более высокий сан давали не всем. Выбирали тех, кого в обмен на карьеру в церковной иерархии удавалось склонить к сотрудничеству, или тех, в чье ближайшее окружение уже были внедрены чекистские агенты.
Русских эмигрантов вербовали, обещая амнистию, гарантируя хорошее устройство в СССР, а то и обеспечивая возможность прилично жить, оставаясь за рубежом. Разумеется, покупались далеко-далеко не все, но в такой массе при желании всегда можно было найти подходящих. Скажем, в Персии был привлечен к сотрудничеству некий полковник Джавахов. По заданию ОГПУ он связался с местным отделением "Братства русской правды" и заявил, что хочет помогать этой организации. Сообщил, что имеет свои каналы связи через границу, контакты с повстанцами в СССР. Уже упомянутые неразборчивость БРП и наивность в вопросах конспирации сказались в полной мере. Джавахова приняли с распростертыми объятиями, а дальше Бакинское ГПУ само писало отчеты о его «деятельности», которые он пересылал в Братство, быстро заслужив репутацию активного борца с коммунизмом. Его, в свою очередь, информировали об успехах других звеньев организации, от чекистов он получил деньги на покупку гостиницы в Реште, которую стал безвозмездно предоставлять для собраний и русским организациям, и мусаватистам. И естественно, все говорившееся на таких собраниях сразу становилось известно в Баку. Для засылки в СССР Джавахову тюками передавали литературу — и газеты, для выпуска которых нищее БРП скребло деньги по копейкам, заполняли чекистские кладовые. Несколько раз Джавахов отправлялся лично для докладов высшему руководству — его встречали с почетом как заслуженного антисоветского деятеля, подробно рассказывая обо всех делах и планах Братства.
В рамках этой операции вблизи иранской границы ОГПУ поселило нескольких сотрудников, изображавших «повстанцев» Джавахова. К ним направляли агентов БРП, эти сотрудники присоединялись и к настоящим повстанцам, армянским и азербайджанским, отряды которых пытались просочиться из Персии. И благополучно приводили их в ловушки… Кстати, примерно так же, в основном, агентурными методами, чекистам удалось покончить с басмаческим движением в Средней Азии. Постепенно сложилась ситуация, когда о каждом вторжении из Афганистана было известно заблаговременно, и последние рейды Джунаид-хана и других лидеров приводили их прямехонько в засады, на пулеметный расстрел.
Дополнительные возможности для ОГПУ предоставил описанный в предшествующих главах разгром многочисленных подпольных организаций на территории СССР в 1921-23 гг. А от раскрытых групп открывались пути проникновения в зарубежные центры. Так, еще в 1921 г. чекисты вышли на след одного из резидентов Е. Коновальца. И через него было внедрено несколько агентов в организации украинских националистов. Точно так же в Баку очутились "под колпаком" резиденты мусаватистов. К ним продолжали поступать письма лидера партии д-ра Ахундова, направлялись связные, и чекисты использовали игру, получая ценную информацию и контролируя действия противника.
Еще 5. 12. 20 г. вышел секретный приказ Дзержинского, в котором рекомендовалось "устройство фиктивных белогвардейских организаций в целях быстрейшего выявления иностранной агентуры на нашей территории". И на базе раскрытых подпольных сетей было проведено несколько крупных провокаций примерно по одному сценарию. Одну из первых осуществило Украинское ГПУ против генерала Тютюнника. Оно выследило слабенькую организацию "Верховна вийскова рада", но решило, вопреки обыкновению, не арестовывать ее, а поэкспериментировать. Чекисты проникли в состав организации, развили бурную деятельность по расширению ее «сети». С помощью ГПУ «Рада» быстро усилилась, обрастая новыми структурами. Попутно рос и рейтинг "новых членов", обеспечивших такой успех, и вскоре чекистские агенты выдвинулись в руководство, захватив его под свой контроль. И настойчиво внушали мысль, что для активизации действий организации не хватает авторитетного вождя, для чего инициировали обращение к Тютюннику. К нему во Львов был послан не чекист, а один из настоящих создателей «Рады», которого трудно было заподозрить в связях со спецслужбами, да он и сам пребывал в блаженном неведении, чью волю исполняет.
Но все же Тютюнник проявил осторожность. Сперва он послал для проверки одного из помощников. Тот совершил поездку по различным городам, встречаясь с местным «активом» — организация уже имела отделения по всей Украине, создала видимость проникновения в различные советские структуры, и эмиссар вернулся в полном восторге, доложив, что дело и впрямь серьезное, и на эту карту вполне можно делать ставку. Тютюнник заинтересовался, зимой 1923 г. перешел границу и сразу был схвачен. По его делу Харькову пришлось выдержать настоящую битву с Москвой, которая требовала расстрелять генерала. Но Украине хотелось иметь свою "рекламную фигуру" наподобие Слащева для агитации националистов за возвращенчество, и кое-как Дзержинского уломали. В тюрьму к Тютюннику хлынуло паломничество агитаторов, включая руководство республики, ему доказывали прелести украинской жизни при советской власти, приводили примеры улучшения положения крестьян в результате нэпа, развития национальной культуры и языка. И хотя не сразу, все же уговорили к переходу на службу. В 1925 г. он был назначен помощником начальника и преподавателем Харьковской школы красных командиров — но понятное дело, оставался под постоянным надзором чекистов.
В эти же годы разработка аналогичных проектов шла полным ходом и в самой Москве. Здесь под руководством Дзержинского, Менжинского и начальника контрразведывательного отдела ОГПУ Артузова почти одновременно начали проводиться еще две подобных операции — «Трест» и «Синдикат-2». Одна против руководства РОВС, другая — против Савинкова. Его планы "центрального террора" не на шутку встревожили большевистскую верхушку. Посыпались дипломатические протесты, на поляков оказывалось давление через западные страны — вопрос о Савинкове всплывал на любых переговорах, поднимался в прессе. В результате Польша должна была выслать его, он перебрался сперва в Прагу, потом в Париж и оттуда продолжал руководить своим НСЗРиС. Для провокации против него решили использовать его же собственных эмиссаров в России — московского резидента Зекунова и адъютанта Шешеню, об аресте которых Савинков не знал. Была придумана легенда о сильной подпольной организации "Либерально-демократическая группа" (ЛД), действовавшей с 1921 г. Ее руководителя изображал чекист А. П. Федоров (он же Мухин), с которым якобы случайно познакомился Зекунов.
Поскольку этот савинковец заложил ряд соратников и был хорошо «повязан», его сочли возможным послать за границу, снабдив богатыми разведывательными материалами, вроде бы, переданными от «Либерал-демократов». Он прибыл в Вильно к уполномоченному НСЗРиС Фомичеву, а оттуда в Варшаву, где доложил областному комитету столь ценную информацию. Там Зекунов узнал о посылке еще нескольких эмиссаров в Россию их сразу арестовали, чтобы доказать ненадежность каналов, не связанных с «ЛД». Во вторую поездку с Зекуновым отправился Федоров. Он рассказал Варшавскому комитету о своей организации, и савинковцы для проверки решили послать в СССР Фомичева. Его не тронули — пользуясь "связями ЛД", он вместе с Федоровым и Зекуновым свободно добрался до Москвы. С его участием провели несколько заседаний "руководства подполья" и забросили хитрую удочку — на заседаниях некоторые члены ЛД стали выражать скептическое отношение к НСЗРиС — мол, вряд ли эта организация представляет реальную силу, и контакты с ней если и имеют какое-то значение, то только моральное, из-за личного авторитета Савинкова. Фомичев клюнул, принялся доказывать обратное и высказался за необходимость объединения. Что чекистам и требовалось.